Пришить карман к подушке на желание: Я рубашку сшила мишке, Я сошью ему штанишки. Надо к ним карман пришить И платочек положить

Содержание

Я рубашку сшила мишке, Я сошью ему штанишки. Надо к ним карман пришить И платочек положить

?

Я рубашку сшила мишке, Я сошью ему штанишки. Надо к ним карман пришить И платочек положить
belan_olga
January 7th, 2016

35% взрослых
британцев признались, что спят с плюшевыми мишками,
так как это помогает им избавиться от стресса.
Опрос провели после того, как сотрудники британской сети отелей вернули  бывшим постояльцам  более 75 000 забытых медведей и выяснили, что детям принадлежит лишь ничтожная часть.
Больше половины респондентов до сих пор хранят медведей, с которыми играли в детстве, а 25% опрошенных мужчин берут их с собой в командировки.
Я очень хорошо помню плюшевого медведя почему-то зеленого цвета, которого мне папа привез из  социалистической Германии. На ночь я целовала его в нос и укладывала спать рядом с собой на подушку. А мой маленький сын так полюбил огромного плюшевого льва  из магазина «Лейпциг», был в Москве такой — что однажды, когда бабушка его постирала, он не спал всю ночь и жалобно скулил , как будто у него что-то болело.
Теперь мы спим с своими таксами, они маленькие и теплые , ночью мы используем их вместо шерстяных носков.
А вы спали с игрушками?
Сейчас самые остроумные напишут, что они спят с мужьями ( женами)…

Tags: вечные вопросы, навеяло, ностальгия, отцы и дети

  • Баловень судьбы

    Эта фотография в феврале 1942 года обошла все газеты мира. Шла Вторая мировая война, людей интересовали другие новости, но посмертная…

  • «Относитесь к себе как к ценности, которую нужно беречь»

    Мне всегда была близка философия разумного эгоизма, но я стеснялась об этом говорить. Слово «эгоизм» вообще в СССР было…

  • Актуальное

    « …Уныло, безропотно, в луже, стояла гнедая кобыла. Твердила: «Чтобы не было хуже…» А хуже всё было и…

Актер Александр Олешко: «Желание хохотать над собой и над миром привело нас в конечном итоге в загс»

Комсомольская правда

ЗвездыШоу-бизнесИнтересное

Алена ЗАЙЦЕВА

9 ноября 2011 1:00

На следующей неделе Александр Олешко и Нонна Гришаева приедут в Киров со спектаклем «С любовью для всей семьи»

Спектакль «С любовью для всей семьи» ждет кировского зрителя 15 ноября в ДК «Родина». А перед спектаклем Александр Олешко немного рассказал о себе. О детстве — Детство мое было прекрасным. Я был очень впечатлительным ребенком. После «Спокойной ночи, малыши» с замиранием сердца смотрел программу «Время» и боялся засыпать. Ждал, что американцы вот-вот сбросят на нас ядерную бомбу, и из-за этого сломается полка с игрушками. Вообще, я был настоящим советским человеком. В детском саду букет, который мне купила мама, я гордо пронес мимо воспитательницы и положил у портрета Ленина. В школе искренне верил в октябрятскую звездочку и честно служил пионерской организации. Хорошо помню, когда умер Брежнев. Мне было 6 лет. Сильно переживал его уход. Вырезал из газет его портреты и гуашью сделал черные рамочки. Мама была в шоке. Молча наблюдала за этим процессом, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Брежнев мне казался сказочным персонажем. Я умолял маму: «Купи мне костюм, как у Леонида Ильича». С трудом раздобыли материал и сшили мне костюмчик «двойку». Я был в восторге. На грудь нацепил бабушкины брошки — они заменили медали. У куклы-цыганки с черными кудрями отрезал клок волос и приклеил канцелярским клеем на свои брови. Бабушкины очки завершили образ. В таком виде она меня и застала, вернувшись из магазина. Перекрестилась и молча пошла в ту же самую комнату, где об этом же уже молчала мама. На следующий день в первый раз бабушка повела меня в церковь. Батюшка, иконы, запах ладана, все сверкает, — это произвело неизгладимое впечатление. Дома я вырезал из плотной клеенки с кухонного стола крест и повесил его на оторванную от пробки в ванной цепочку. В центр креста приколол брошь, а на плечи накинул красный плед, который называл «ветер», потому что до этого бегал по комнате, кружился и кричал: «Я ветер, ветер, ветер!» После этого у родителей родилась фраза: «Это детство, это пройдет».

Родился я в Кишиневе. Самые яркие воспоминания связаны с городом, наполненным солнцем, виноградом, вишневыми, шелковичными и ореховыми деревьями. Молодые грецкие орехи — самая вкусная вещь в мире. В зеленой кожуре много йода. Первого сентября в школе проверяли ладони друг у друга — у кого руки от йода чернее, тот круче всех. Я был чемпион по поеданию орехов, с самыми черными руками. О первой любви

— С детства я знал, что буду артистом. Очень этого хотел. Все игры были вокруг моей мечты. Брал подушки и на вытянутых руках медленно разводил их в стороны, представляя, что это занавес. Напевал торжественно и объявлял: «На сцене Кремлевского дворца народный артист СССР Иосиф Кобзон». Тут же бросал подушки, выходил на середину комнаты и пел: «А у нас во дворе есть девчонка одна», — посвящая песню Свете Голубевой — самой красивой девочке в классе. Все мальчики были в нее влюблены. Мне казалось, что я для нее страшный: нос слишком большой и уши лопоухие. Несмотря на это, часто наведывался в ее двор. Рядом жила сестра моей бабушки. Во дворе у тети Лиды росло огромное ореховое дерево. Я стал носить Свете орехи. Но это ее не привлекло — в ее дворе было пять таких деревьев. Тогда собрал все свои рубашки и приехал на велосипеде. Света жила на пятом этаже и сидела на балконе, как Джульетта. Я наворачивал под балконом круги, забегая то и дело в кусты. Достану из пакета рубашку, надеваю — и на велосипед, потом снова в кусты, новая майка — еще один круг. Казалось, она обязательно должна обратить внимание на странного мальчика, который постоянно переодевается. Это сработало или что-то еще, но мы подружились и стали друг другу писать записки. Света написала: «Могу доказать тебе свою любовь и подарить п……..к». Долго ломал голову, что же это такое. Оказалось, «поцелуйчик». Я, советский октябренок, подошел и заявил: «А не рановато-ли?» Хотя целоваться очень хотелось, но было страшно. Она на меня посмотрела, как на законченного идиота. Я собрал ее письма и хранил, как сокровища в конверте от пластинки Николая Гнатюка «Танец на барабане» и прятал между досками в заборе. Думал, это самое надежное место. Но случился ураган, и ветром снесло забор. Помню, как бежал босиком по залитой грязной водой улице и видел конверт, в котором уплывала моя любовь. Спустя двадцать четыре года на проекте «Две звезды», познакомившись с Гнатюком, рассказал ему эту историю. Оказалось, что у нас общая учительница, и она была первым человеком, который сказал мне в детском саду: «Ты артист, Саша, и тебе обязательно надо петь». Именно с Татьяной Антоновной мы разучили первые песни в моей жизни: «День Победы» и «Четыре таракана и сверчок». Недавно моя мама встретила ее. Счастлив, что она жива и здорова, ведь именно ее слова оказались пророческими.

Когда стал пионером, мама не могла понять, почему я часто болею: «Как-то странно на тебя влияет пионерская организация». Я же, выходя на улицу, расстегивал куртку, разматывал шарф так, чтобы был виден пионерский галстук. Казалось, на меня все смотрят и говорят: «Смотрите, пионер идет». Счастье, когда шел дождь и снег, а еще лучше — и то и другое. Ветер, брызги в лицо, и я представляю, будто я партизан, пробираясь сквозь бурю должен донести важный пакет, чтобы спасти Родину. Если на пути попадалась открытая канализация и валил пар, я становился на край, задыхаясь и глотая слезы, повторял: «Я дойду, донесу, ждите, товарищи!» Мама недоумевала: «Чем пахнут вещи? Что вы там в школе делаете?» Спустя много лет, снимаясь с Александром Домогаровым и Владимиром Ильиным, лежа в грязи, внутри сточной трубы, я был счастлив, мечта сбылась, я стал актером. А Домогаров сказал: «Господи, сейчас бы сниматься во всем белом, на берегу моря, с сигарой и бокалом виски». Я с разочарованием подумал: «Ну что за человек? Как же не любит свою профессию». Сейчас я спокойно отношусь к этому и часто думаю: «Как же он был прав!» Как шел к профессии

— В детстве хотелось всех удивить и порадовать. Собирал во дворе друзей, перевешивал ноги через перила и кричал: «Смертельный номер! Але-ап!» Отпускал руки и со всей силы головой ударялся об асфальт. Вокруг в один голос: «Ах!» Я же, превозмогая боль, думал: «Вот эффект, ради которого стоит жить». В глазах темнело, и именно тогда появилась мысль: «Как же тяжела и трудна жизнь артиста». И никто об этом не догадывается, а я знаю об этом уже с раннего детства. Ради всеобщего недоумения и замирания я проделывал трюк несколько раз, пока не обнаружили сотрясение мозга, которое я перенес на ногах.

В первом классе учебный год начался с урока Мира. Раздали буквари. На первой странице нарисована Красная площадь. Придя домой, я сказал, что хочу жить в Москве. Через год за пятерки мама привезла меня в столицу. Первым делом в пять часов утра в Александровском саду заняли очередь в мавзолей. Сумасшедших, как мы, там были сотни со всего Советского Союза. В Мавзолей мы зашли в три часа дня. Несмотря на этот ужас, в Москву я влюбился. Интересовался, где и как становятся артистами. За сказку наяву, блестящие костюмы, живой оркестр, женщин с наклеенными ресницами, обожал цирк. Целыми днями пропадал за кулисами, занимался в «Цирке на сцене», которым руководил Юрий Глинков. Он меня научил старым репризам и акробатике. Дома я научился жонглировать. Узнал, что в Москве есть цирковое училище, в которое принимают с пятнадцати лет. Регулярно спрашивал маму, когда же мы переедем в Москву. Она не думала, что мое стремление будет таким сильным. А я планировал, что положу в чемодан. Готовился к лишениям и невзгодам, спал иногда на раскладушке. Выдернул несколько пружин, чтобы она была кособокая. Утром, естественно, болело все. Мама была в шоке: «У нас замечательный диван. Зачем тебе все это надо?» А я представлял, будто это гастроли. Просыпаюсь, все тело ломит и устало говорю: «Ох уж эти гостиницы. А впереди еще так много городов!» Мама забеспокоилась и придумала, как меня отговорить. «Уважаю твое решение, но есть проблема. По закону, если ты уедешь в другой город в раннем возрасте, меня посадят в тюрьму». Я проревел всю ночь. Написал письмо в журнал «Советская эстрада и цирк» про стремление поступить и несправедливость по поводу заключения родителей в тюрьму в связи с отъездом. Через неделю пришел ответ: «Опасения напрасны, и наша страна вполне лояльна к родителям тех, кто хочет учиться». С письмом, как с красным знаменем, я примчался к маме. Она встала в дверном проеме и сказала: «Никуда тебя не пущу!» Я спокойно ответил: «Тогда я убегу». Мама сдалась, и на следующей неделе мы отправились на машине в Москву. Я записал на кассету песни очень модного тогда Газманова для поднятия духа. К обеду от беспрерывного прослушивания возненавидел песню «Есаул». На вступительных экзаменах меня не хотели принимать: маленький, четырнадцать лет всего. Решающую роль сыграла Валентина Савина — настояла, упросила, под ее ответственность меня приняли. Через пять лет она стала директором училища, а через десять — пригласила меня преподавать. Как встретила столица

— Встреча с Москвой — это счастье от того, что мечта сбылась, и ощущение абсолютного одиночества. Родители запретили жить в общежитии. Было страшно: дедовщина. Четверокурсники загоняли под кровать и забирали посылки, деньги, продукты. Мне сняли комнату на Бабушкинской улице. Началась самостоятельная жизнь. А через три с половиной месяца объявили о распаде Советского Союза. Я стал иностранцем. Странное ощущение. Да еще и зима пришла. Климат разительно отличался от того, к которому я привык. Мне до сих пор постоянно холодно. Поскольку я был творческим студентом, решил, что надо носить галстуки и желательно каждый день новые. Мне представлялось, что у артиста должен быть плащ в пол, берет и очки. Зрение у меня стопроцентное, но я купил очки с диоптриями, от чего все время болели и слезились глаза. Плащ нашел размера на четыре больше, а шерстяной свитер заправлял в брюки. Меня стыдили и говорили, что я похож на деревенского парня. Сам же был уверен, что никто ничего не понимает в моде. Так и ходил по городу уродом. Галстуками были завешаны все стулья, а в холодильнике пусто, и денег совсем нет. Я решил не есть, а только пить чай. Когда упал в метро в обморок, понял — долго так не протяну. Стал каждый день варить манную кашу. Известный иллюзионист Рафаэль Циталашвили, дядя моего друга Миши, взял меня подсадкой в свои концерты. В Колонном Зале Дома Союзов прошли первые выступления. Меня, как бы случайного мальчика из зала, пилили на несколько частей, прокалывали трубами, а я оказывался живым и невредимым. На третьем представлении ко мне подходит парень: «О! Ты опять здесь! Мне тоже так понравилось, что я решил еще прийти. Здорово они тебя вчера!» Сижу и дрожу, понимая, что он опять увидит, как меня будут кромсать на части. Помню, что-то рассказывал ему про чудо и теорию вероятности. Когда меня пригласили на сцену, он конечно все понял. После концерта бежал за мной по улице и кричал: «Расскажи их секрет, обманщик!» К слову, Миша Циталашвили стал моим самым близким другом. Стоит лишь появиться легкому насморку, Миша — первый, кто приезжает с мешком лекарств. Теперь уже он, как я в шутку говорю, отягощенный семьей, появляется спасать меня не один. Я отвечаю взаимностью, правда, они болеют реже. Учились мы трудно, но весело. Я старался. Кто-то даже сказал, что учусь я остервенело. Правда, красный диплом могла испортить тройка по акробатике, пришлось давать взятку. Из Кишинева привез бутылку вина. В семь утра сижу в кустах около училища и мерзну. Казалось, именно кусты — самое подходящее место для дачи взятки. Вижу педагога и из кустов шепчу: «Идите сюда». Он боязливо подходит. Стоим мы в сугробе и смотрим друг на друга. Я, переминаясь с ноги на ногу, протягиваю бутыль: «Это Вам. А у нас завтра экзамен. Можно?» Я был уверен, что он все понял, но оказалось — нет. Взял бутылку и поставил мне трояк. С тех пор взятки давать я не умею. Зато училище подарило дружбу со многими педагогами и удивительные встречи. Виолетта Кисс, Любовь Кириллова, Любовь Казакова. С Юрием Никулиным познакомился у туалетной кабинки. Застыл на месте и восхищенно выпалил: «Ах, как я Вас люблю! Я Вам письма писал, помните?» Никулин рассмеялся. Сказал, что, конечно, помнит и оставил мне автограф прямо в туалете. Легенда цирка, Ирина Бугримова, выдавала нам дипломы. После вручения отозвала меня в сторону и достала из-за спины гвоздику. «Это Вам! Я специально принесла. Вы не такой как все, это хорошо, Желаю Вам успеха!» Спустя время, учась уже в Щукинском училище, я очень хотел научиться правильно говорить. В нашей многонациональной школе были самые разные учителя. «Выйди польностью ис класса. Не паставь глаза на доску. Что ты на меня вылупилься как чимпанзе». Это был русский язык, на котором говорил и я. Чтобы исправить положение, я придумал брать интервью у знаменитых артистов, слушать, впитывать, запоминать, говорить с ними. Позвонил Бугримовой. Она пригласила к себе в квартиру в высотке на Котельнической набережной. «Я редко кого допускаю к себе, но Вы мне нравитесь, и одно воскресенье месяца — Ваше». Раз в месяц я наведывался к Ирине Николаевне. Ей было тогда восемьдесят семь лет. Всегда встречала меня на каблуках, в белой блузке, идеально причесанной и при макияже. Мы долго беседовали, иногда гуляли вокруг дома. Видя сидящих у подъезда женщин, которые были младше ее лет на тридцать, она тихонько шептала мне: «Ну что эти бабки все языками чешут! Как же это неинтересно». Когда она умерла, мне позвонила ее племянница, и мы вместе разбирали ее вещи в опустевшей квартире. На память мне разрешили взять собрание сочинений Пушкина, зонт, с которым до революции Бугримова еще девочкой гуляла в Харькове и портрет одного из ее любимых львов. Как попал на телевидение — На ТВ в 1991 году. После долгого перерыва решили снять новогодний огонек в прямом эфире. Я танцевал в массовке. Из концертной студии Останкино шла трансляция концерта, ведущими были Александр Цекало и Лолита, тогда еще Кабаре-дуэт «Академия». Цекало в перерывах говорил: «Будете правильно себя вести и много работать, окажетесь, на нашем месте»… На четвертом курсе циркового училища прошел кастинг на канале 2х2 в передачу «Шпилька», где разыгрывались деньги и шоколадки. Меня стали узнавать. Вдруг обрушилась всероссийская слава. Как-то в магазине, уже привыкший к комплиментам, боковым зрением вижу — идут ко мне. Спрашивают: «Простите, закурить не найдется?» Я в эйфории отвечаю: «Спасибо!» Иду дальше и думаю: «Что-то со мной не то происходит». Так я вовремя очнулся, сделал выводы, и вскоре болезнь с красивым названием «звездная» отступила. Как-то поехал навестить близких в Кишинев. Мама, наблюдая за тревожными симптомами, сказала:«Давай-ка не звезди, а поступай туда, где учился твой любимый Андрей Миронов. Нужно продолжить учебу». Теперь уже по просьбе мамы засучил рукава, бросил телевидение, а значит — работу и деньги, снова стал абитуриентом. Павел Любимцев на одном из туров мне сказал: «Не надо Вам этим заниматься. Поезжайте-ка Вы в провинцию, устройтесь, например, на завод, почувствуйте другую жизнь, посмотрите, может Вам потом и не захочется поступать в театральный». Я ему сейчас очень благодарен за отрезвление. Любимцев стал для меня близким человеком. Однажды я не явился к нему на репетицию. Лежал дома, на окраине Москвы и тихо умирал. Он позвонил мне, а вечером приехал, привез продукты, надписал открытку и дал двадцать долларов со словами: «Разбогатеете — отдадите». Тогда ни у кого не было денег, и сумма была очень существенной. Теперь жду его юбилея, чтобы на сцене прилюдно вернуть долг. Поступил я тогда на курс уникального педагога, Владимира Иванова, который и сделал из меня театрального артиста. Учиться у него до сих пор большое везение. Любая моя провинность или промах часто вызывали дополнительную порцию наказания. Худрук кричал: «Обратно в цирковое училище!»

Переживал я все это очень болезненно. Перестройка себя была тяжелой. Для того, чтобы я видел окружающий мир реально, был применен еще один «фирменный» педагогический прием. Меня как бы не замечали. Больше тридцати человек на курсе, и каждому есть слово, совет. Когда же я просил мне что-нибудь объяснить, получал в ответ: «А вы что, сами не понимаете?» Валентина Петровна Николаенко — соратник, друг и педагогический партнер Иванова, любила повторять: «Ты же уже взрослый, старый человек, что тут непонятного». За жесткость в отношении себя я очень благодарен своим педагогам. Они научили меня видеть, слышать, запоминать, фиксировать, работать самостоятельно. Для современного актера в период отсутствия сильных режиссеров это очень важно. Иванов в начале учебы дал нам задание написать сочинение «Моя жизнь в искусстве». Я сидел перед чистым листком бумаги и в итоге написал рассказ «Искусство в моей жизни». На том и стою. Помню и чту своих учителей, и стараюсь жить так, чтобы им не было за меня стыдно.

Когда я поступил в училище, закончились телевизионные деньги. В соседнем здании открылся ресторан ассирийской кухни «Семирамис». Туда приезжали олигархи, политики, артисты. С благословения Этуша, группой студентов мы устроились туда официантами. Это стало фишкой ресторана: вас обслуживают будущие звезды. Многие из тех, кто сегодня на экране, были в той бригаде: Саша Носик, Ваня Рыжиков, Костя Соловьев. Один день у нас даже работал Андрей Звягинцев. Смена с пяти вечера до трех ночи. И так три с половиной года. Однажды я поставил рекорд: ночевал в училище три недели в аудитории на лавке, не было сил ехать домой. А когда в одну из ночей заснул под роялем в зале, где шли дипломные спектакли, видел привидение. Вахтангов, Борис Захава и Аркадий Райкин, который гостем был на этой сцене, расхаживали по залу. Точно помню, что в этот момент я не спал. Было страшно, но до сих пор мне кажется это правдой. Наш щукинский дом наполнен энергией гениальных людей. Пока я работал в ресторане, многое увидел и узнал. Люди, которых днем приходилось играть, часто были подсмотрены ночью в ресторане. А еще благодаря этой работе, так как дома были свежий лаваш, морковные палочки и сельдерей. Я научился умело убедить гостя заказать лишнее блюдо — гарантия того, что съешь его сам. Нужно было есть очень быстро, пока идешь на кухню, чтобы не отняли . В левый карман брюк куриные крылышки, в правый — шашлык из осетрины. До профессиональных болезней официантов — варикоза, плохого зрения от едкого дыма, конечно, не дошло, но здоровье было подпорчено. При этом я не забывал учиться. Когда начались показы в театры, меня одного пригласил на разговор Олег Николаевич Ефремов. Я понимал, что эта встреча историческая, и положил в карман диктофон. Он был уже очень болен, подключен к аппарату. Извинился за это, и полчаса мы провели в его кабинете. Он говорил мне удивительные слова и приглашал во МХАТ. Я жалел лишь об одном: что этот разговор не мог состояться в то время, когда он был полон сил и здоровья. Потом был счастлив, что меня одного с курса пригласили в «Сатирикон». Я посмотрел все спектакли театра, писал искренние восторженные письма Райкину, и мы даже почти договорились о том, что я приду в театр. Но наедине с собой, соотнося свои потребности и возможности, я понял, что не смогу честно всю свою жизнь и все свое время отдавать театру так, как это сделал Константин Райкин. Мне хотелось узнать телевидение, я был влюблен в кино. Решил по наивности так: если я не пришел подписывать договор, значит это и есть мой ответ. Мне было неловко сказать в лицо гениальному человеку, что я не могу быть таким как он. Естественно, я поступил неправильно. Он на меня обиделся. Уже будучи актером «Современника», увидев его за кулисами на юбилее нашего театра, подбежал поделиться радостью. Я ведь стал играть ту роль, которую когда-то в этом же театре играл он сам. Но ничего сказать не успел, Райкин отчитал и несколько лет не разговаривал со мной. Через пять лет вместе с Мариной Нееловой, после премьерного спектакля в «Сатириконе», мы три часа сидели у него в гримерке и я молча наблюдал разговор двух великих артистов. Под впечатлением ходил несколько месяцев, словно закончил еще один институт. О театре

— Александр Ширвиндт буквально за руку привел меня в «Театр Сатиры». Место для меня было волшебным, Рядом гримерка Андрея Миронова, которого я любил с детства. Спектакль «Ревизор», в который меня сразу ввели. Валерий Гаркалин все свое свободное время репетировал со мной и многому научил. Очень меня пугали Ольгой Аросевой. Но с ней с первой мы подружились. Ежедневно она со Спартаком Мишулиным придумывала вариации моей фамилии. Их собралось около ста: Орлешко, Морошко, Полешка, Омлешка и т.д. Аросева часто мне снилась. После чего она подарила мне свою книгу с надписью: «Дорогому Саше, приятных сновидений». После спектакля «Как пришить старушку» у нее в гримерке по давней традиции собирались артисты и вскладчину устраивали ужин. Вареная картошка, зелень, салаты, водочка. И до глубокой ночи — по-настоящему душевные актерские посиделки. И всегда тост за ушедших артистов. Многих из тех, кто был на этих вечерах, но кого я еще к счастью застал, сегодня уже нет в живых, а встречи у Аросевой продолжаются.

Вообще со всеми, кого называют театральными и киномонстрами, у меня сложились самые прекрасные взаимоотношения. Помню, во время учебы иногда по ночам снимался в кино. На съемках фильма «Тайны дворцовых переворотов» нужно было заплакать. Принесли глицерин. Я выпалил: «Не надо, я сам». После дубля Дружинина говорит: «Эх жаль, слезы из левого глаза лились, а у меня камера справа стоит». Я так хотел понравиться режиссеру, что усилием воли плакал несколько дублей из нужного глаза. Дружинина после этого превратила мой эпизод в большую роль. Как попал в «Современник»

— Очень хотелось много играть. В «Театре сатиры» такой возможности не было. Поэтому с выпускникам училища и показался в «Современник» как студент. Волчек меня выделила, попросила прийти на следующий день и подготовить отрывок потемпераментней. За ночь я не придумал ничего лучшего, как написать его самостоятельно. Однокурсницу попросил во время отрывка сидеть на сцене молча на лавке и плакать. Договорились, что в нужный момент я положу ей руки на плечи, она скажет: «Не надо, Андрей»,- и рыдая убежит за кулисы. В театре я сказал, что это неизвестное произведение Леонида Андреева. Плакал, смеялся, танцевал, прыгал, падал, вставляя по ходу куски из Салтыкова-Щедрина, фразы из рассказов Чехова. Партнерша моя, вместо того, чтобы плакать от горя, рыдала от смеха. Не дождавшись ее фразы «Не надо, Андрей», я крикнул ей: «Поди прочь, Глафира!» И подползая к Волчек на коленях, запел песню «Утро туманное». Неелова смеялась, Волчек была в шоке. Сказала: «Остановитесь! Вы нравитесь нам. Приходите через неделю». Когда я пришел на репетицию в «Современник», Галина Борисовна объявила: «Хочу представить нового артиста нашего театра». А потом сообщила: «Есть тут у нас роль которую до тебя играл Костя Райкин, а потом Авангард Леонтьев — Епиходов в Вишневом саде. Репетируешь три дня, на четвертый-премьера. Главное, не стесняйся». Я от ужаса выпалил: «А я и не стесняюсь». Епиходов получался у меня плохо. За короткий срок я не смог правильно услышать Волчек, и она окунула меня в атмосферу абсолютной нелюбви и отчужденности. Мне было невдомек, что на примере наших с ней отношений, она смоделировала, как режиссер, отношения Епиходова и Дуняши. Было очень обидно- вчера меня взяли с любовью, а сегодня говорят: «Тебе придется искать другой театр, я ошиблась в выборе». Отчаяние легло на роль, благодаря чему я и сыграл ее отлично. Перед спектаклем был как в бреду. Прославленная сцена, уникальные артисты, что ни фамилия — история. Еще сообщили, что в зале — Наина Ельцина. В страхе я грохнулся мимо стула так, что на секунду потерял сознание. После спектакля Волчек подошла ко мне и с любовью сказала: «Все сделал правильно. Хорошей тебе, успешной жизни в театре. Кстати, Наина Иосифовна интересуется здоровьем актера, который так эффектно сел мимо стула». Время летит незаметно. Скоро будет десять лет как я играю в «Современнике». В первые два года я был занят почти во всех премьерах, потом начал активно сниматься в кино и на телевидении, утолял свой голод по комедийным ролям. Сделал немало ошибок и в профессии и в жизни прямо на глазах у Волчек. Она мудро перетерпела мои поиски себя. Помню, как во время спектакля получил на пейджер сообщение с адреса, где срочно нужна была моя помощь. Речь в прямом смысле слова шла о жизни и смерти. Не доиграв до конца, я выбежал из театра в гриме и костюме ангела с крыльями, поймал такси и поехал спасать человека. Уже в машине я понял, что не договорил огромный кусок текста, и, по сути, срываю финал спектакля. С точки зрения театральной этики Волчек должна была меня сразу уволить. Но как человек она меня поняла и простила. Надо отдать должное всем артистам спектакля, которые на ходу раскидали текст моей роли и спасли финал. О личном

Как-то Валера Гаркалин сказал мне: «Не надо сильно очаровываться, чтобы потом сильно не разочаровываться». Волшебных совпадений, когда оба не могут жить друг без друга, в моей жизни пока не произошло. Хотя женат я все-таки один раз был. Про Олю Белову Этуш на обсуждении отрывков как-то сказал: «Оля у нас — надежда русского театра». С тех пор я называл ее исключительно Надеждой. Сначала нас объединило творчество, одинаковое чувство юмора. Симпатия переросла в необходимость быть чаще рядом. На любые трудности студенческой жизни смотрели через призму иронии. Это желание хохотать над собой и над миром привело нас в конечном итоге в загс. Помню, очень торопили регистраторшу: «Пожалуйста быстрее, у Оли скоро свадьба!» Девушка оторопела и спросила: «В каком смысле? А сейчас-то что?» Так получилось, что в тот день у меня были съемки в рекламе, где я играл жениха, а Оля опаздывала в училище на спектакль «Свадьба» по Зощенко. Из-за распада СССР у меня была страшная путаница с документами. Оля предложила: «Чего ты мучаешься? Давай я тебя пропишу к себе». Помню сказал тогда: «Я хочу жить с тобой, а не с твоей пропиской, и все сделаю сам». Жили мы бедно, но весело, как в советских фильмах. Сами сделали ремонт, клеили обои, красили полы. Теща готовила лучшие в мире сырники… Я начал сниматься. Сижу как-то вечером, учу роль. Вдруг слышу, за стенкой какие-то кряхтения. Захожу и вижу: Оля двигает огромный шкаф. На мой вопрос: «Неужели нельзя меня позвать?» — получаю ответ: «Ты же текст учишь, а я не хочу мешать». В какой-то момент Оля решила, что должна взвалить на свои хрупкие плечи все заботы о доме и обо мне. Решила, что женщина должна всю себя посвятить мужчине. Я понял, что это совсем не моя история. Понимал, что она замечательная актриса, и она сама должна развиваться и творчески расти. В тот момент, когда диалог стал невозможен, мы решили расстаться. Через несколько лет стали вновь общаться и остались друзьями. Снимаясь у Валентины Николаенко, я спросил: «А кто же будет играть мою жену?» Она ответила: «Сюрприз». Через семь лет после развода мы сыграли семейную пару. У нас была сцена, где я прихожу с работы, а она дома с тремя детьми. В перерывах все вокруг говорили: «Представляете, это могли быть ваши дети». Оля сказала: «Может и вправду ребеночка заведем?» На что я ответил: «Заводят собак, а дети рождаются от любви».

Возрастная категория сайта 18+

Сетевое издание (сайт) зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство Эл № ФС77-80505 от 15 марта 2021 г.

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР — НОСОВА ОЛЕСЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА.

ШЕФ-РЕДАКТОР САЙТА — КАНСКИЙ ВИКТОР ФЕДОРОВИЧ.

АВТОР СОВРЕМЕННОЙ ВЕРСИИ ИЗДАНИЯ — СУНГОРКИН ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ.

Сообщения и комментарии читателей сайта размещаются без
предварительного редактирования. Редакция оставляет за собой
право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные
сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой
массовой информации или нарушением иных требований закона.

АДРЕС РЕДАКЦИИ «КП» — Киров»: ООО «Комсомольская правда» Киров», г. Киров, ул.
Воровского, д. 107, 2 этаж, каб. 211.
ПОЧТОВЫЙ ИНДЕКС: 610035.

Исключительные права на материалы, размещённые на интернет-сайте
www.kp.ru, в соответствии с законодательством Российской
Федерации об охране результатов интеллектуальной деятельности
принадлежат АО «Издательский дом «Комсомольская правда», и не
подлежат использованию другими лицами в какой бы то ни было
форме без письменного разрешения правообладателя.

Приобретение авторских прав и связь с редакцией: [email protected]

ПОМОЩЬ необходима для программы подушек GKTW! | Дискуссионные форумы DIS Disney

новаядрама12
ДИС Ветеран